Главная
Новости
У глаз их морщины, а в памяти – военное детство

У глаз их морщины, а в памяти – военное детство

13:01 7 мая 2022

Люди земли алгайской

308

Наша землячка Надежда Петровна Корнева поделилась воспоминаниями о своем детстве

Мы сознательно сохранили стиль изложения автора письма, потому что только таким языком рисуются образы из прошлого обычной сельской девчушки.

"Родилась я в 1937 году – в году политических репрессий. Отца посадили, дали 10 лет и сослали на Колыму, в город Магадан. Мама осталась с шестью детьми, один другого меньше. Меня как самую маленькую отдали дяде с тётей – у них не было детей, и они увезли меня к себе на хутор.

На хуторе было всего три дома. Я жила там до 1943-го года. Когда умерла тётя, дядя женился, а у той женщины была своя внучка, и я оказалась им не нужна. Меня отвезли обратно к маме, которую я совсем не помнила. Так среди своих родных я оказалась чужой.

Жили мы очень бедно. Старшая сестра Антонина Петровна Бирюкова к тому времени уже служила медсестрой на фронте. Брата Михаила Петровича 1924 года рождения 16-летним мальчишкой тоже забрали на фронт, отец в Магадане. Мама осталась с нами, малышнёй, одна.

Идёт война, работы нет, есть нечего, топить нечем. В доме холод и голод. Выручали русская печка да корова Лёлька. Хлеба не было, часто по несколько дней было нечего есть, голодали, опухали. Поэтому до сих пор для меня хлеб – самый важный продукт.

А как ждали весну! Весной ели всё – дикий лук, щавель, «лапочки», но, в основном, – суслики. Их варили, жарили, шкурки сдавали заготовителям. Спасали и тыквы. У нас весь дом был завален ими. Если к нам в дом стучалась нищенка, мама всегда давала ей ломоть тыквы.

В первый класс я пошла в 1945 году. Моя первая учительница – Александра Павловна Вьюгина – добрая, отзывчивая, профессионал своего дела. Она была нам как мать, которую все мы очень любили. Всю дальнейшую жизнь я поддерживала с ней связь.

В первый класс я пошла раздета – разута, на мне было только простенькое бязевое платьице. Помню один случай: была глубокая осень, лужи уже покрылись льдом, я босая, без верхней одежды прибежала в школу, дрожала, как осиновый листок. Александра Павловна велела мне остаться после уроков. Отвела к себе домой и подарила мелкие галошки. А ведь у самой было четверо детей!

Запомнились ручки, которыми мы писали. Это были струганные палочки, к которым нитками привязывали перо. В каждой тетради была промокашка (от авт.: чтобы впитывать избыток чернила на исписанных листах). Чернильницы были стеклянные, но у некоторых были просто бутылочки с пробками. Мы всё время ходили перемазанные чернилами. Букварей не было, едва ли один на шесть школьников. У меня было определённое время, чтобы почитать учебник и передать другому ученику. Вместо ранцев у нас были простые матерчатые сумки с лямочками, которые носили в руках.

Все школьные перемены, когда на улице было тепло и сухо, играли в лапту, городки, кошки-мышки. И вот однажды на такой переменке я упала в обморок, потому что была голодная. И опять мне помогла моя учительница. Она дала какую-то бумагу и объяснила куда с ней пойти. Там мне дали подсолнечный жмых величиной с ладошку. Это была невероятная радость. Я тогда и не знала, что такое жмых.

И, тем не менее, школьные годы я всегда вспоминаю с приятными грустью и теплотой.

Наше поколение «детей войны» ещё живёт и борется с возрастом. Сейчас мне 84 года. Живу одна. Много читаю, вяжу, занимаюсь огородом. Во всех моих делах я чувствую поддержку детей и внуков, я всегда под их пристальным вниманием.

Дай Бог, чтобы не повторилось то, что довелось пережить нам, «детям войны».